И тем не менее Петер Грюнбауэр после экскурсии в пещеру в гостиницу не вернулся.
Немедленно были организованы поиски. Но целую неделю туриста найти не могли, а потом неожиданно он нашелся сам. Выполз из дальнего прохода, ведущего куда-то в глубину горы, и потерял сознание.
Был он исхудавшим, в оборванной одежде, да и сам местами ободранный – руки, лицо. Но в целом чувствовал себя удовлетворительно. В пещере вообще масса озер с ледяной водой, скорее всего, вода была и в тех местах, где довелось побыть немцу. Так что жажду он не испытывал.
Но, конечно, поголодал.
Но это – прелюдия. А сама суть вот в чем.
Грюнбауэр утверждал, что там, в глубине пещеры, он попал в лаз, широкий и очень глубокий. По его словам, всё время, которое он отсутствовал, ушло у него на спуск куда-то «очень глубоко и далеко». И на последующее возвращение.
Петер, конечно, говорил это по-немецки.
Если попытаться посчитать его путь, то получается, что он спустился на глубину не менее трех километров. А скорее всего – гораздо ниже.
И там, в глубине, он обнаружил большой зал. А посередине его – возвышение с отверстием, ведущим еще ниже, куда-то «в запредельную глубину». И оттуда всё время слышен голос – кто-то басом что-то размеренно говорит, и этот голос, а также эхо от стен пещеры, причудливо перекликаясь друг с другом, вызывают такой ужас, что Петер «с невероятной скоростью, господа!» выскочил из зала и возвращался обратно ни на секунду не задерживаясь перед открывающимися перед ним справа и слева проходами. «Меня привел назад автопилот и страх. Потому что там, внизу – вход в царство Сатаны».
Расспрашивать слишком уж дотошно иностранного туриста посчитали неприличным, и после трехдневного реабилитационного лечения жизнерадостный немец присоединился к своей группе, которая уже осматривала достопримечательности Среднего Урала (в частности – знаменитую Медную гору: «О-о-о»!!! Дас ист фантастиш!»).
Далее Гараев рассказал следующее.
Делом о пропаже туриста с самого начала занималось областное управление ФСБ.
Рассказ немца побудил местных товарищей провести проверку его слов. И в проход, из которого несколько дней назад вышел немецкий турист, ушла небольшая экспедиция: местный проводник, офицер ФСБ и ученый спелеолог из Москвы, которого срочно пригласили из географического института поучаствовать в исследовании пещеры.
– И они исчезли, – говорил Гараев. – Радиоволны там не проходят – в окружающих породах много железной руды, так что изначально радиосвязь с группой не предусматривалась. Но были оговорены жесткие сроки возвращения. И вот…
Так что мы решили не рисковать – информацию о «дьявольской трубе» в нашей службе изучали внимательно…
Поскольку события в Южносибирске и Затайгинске, и происшествие в пещере Ледяной горы одинаково нуждались в серьезном разбирательстве, было решено разделиться – Пиков и Шувалов отправлялись в Пермскую область. А Поперечный с Генцелем – в Западную Сибирь.
– Опять ехать на север! Надоели эти холода! – жалобно ныл Пиков, и ему поддакивал Шувалов.
– Ты же в Карелии не был! – поддел старшего лейтенанта Стерлигов. – В Москве отсиживался!
– Я – из солидарности с Валерой! – отвечал ему Шувалов.
– Ну, хватит! – прервал их Поперечный. – В Соликамск полетите вы! Опыт работы с адом и Сатаной у вас есть, так что вам и флаг в руки! А в Южносибирске пока ничего не ясно, так что мы с Иваном Ивановичем осмотримся, и если будет нужда – подтянем вас! Майор Стерлигов – остаетесь на месте. Будете, на всякий случай, в управлении – мало ли что!
– х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-х-
На Поперечного и Генцеля болото в тайге произвело тягостное впечатление. Своей унылостью, какой-то безрадостностью и главное – абсолютной неестественностью происходящего на нём, да и вокруг него.
Хотя и было уже начало марта, вокруг болота стояли высокие и по контрасту с белым снегом – какие-то очень уж слишком темные ели. Смесь черных и белых пятен (хвои и снега на ней) заставляла прикрывать глаза, так как этот контраст резал взор.
Третий фактор – яркое мартовское солнце, добавлял контрастности, а кроме того, отражаясь от болотной воды, лучи света слепили людей.
И наконец, само болото. Вполне летнее на вид, только что без зелени на поверхности воды, посреди заснеженного и еще даже не весеннего леса, оно выглядело инородным.
Обо всём этом думали Поперечный, Генцель и сопровождающий их офицер особого отдела войсковой части, которая обеспечивала охрану такого мирного сейчас на вид кусочка поздней весны посреди таежной зимы.
Благостность картины, правда, несколько портило ограждение в несколько рядов, плотно укутанное колючей проволокой и расположенные по периметру неуклюжие на вид стационарные огнемёты с направленными в сторону болота закопченными жерлами.
– Вот такое оно днём, – сказал особист-капитан, тихонько прикрывая дверцу УАЗа, на котором он привез Генцеля и Поперечного прямиком из штаба части. – Эти существа могут появляться и днем, но не любят солнечного света.
– Тогда давайте приедем сюда ночью, – сказал Поперечный, открывая заднюю дверцу и садясь на сидение автомашины. – Посмотрим на них в живую…
Кадры съёмки с мечущимися по поверхности болота темными бесформенными фигурами они уже посмотрели. Там же, в штабе части. В кабинете начальника особого отдела.
Сразу же, как только приехали сюда на автомашине прямиком с аэродрома Южносибирска.
Ночью болото производило совсем другое впечатление. При свете сполохов выплевываемого огнемётами пылающего напалма зловеще блестели «оконца» болотной воды, то тут, то там вспыхивали остатки болотной травы.
Но главное – снеговики.
Они были темно-коричневыми и уродливыми – болотный мох сфагнум, который образовывал торф, представлял из себя высохшие стебельки. Под действием силы притяжения эти тоненькие веточки, спрессованные в материал, по твердости превосходящий сталь, тем не менее оставались простым торфом, а потом горели ярко и весело. И по всей поверхности болота то здесь, то там в такт вспышкам пламени из жерла огнемета то и дело загорались чадящие гарью, но очень быстро сгорающие факелы.
Но что толку!
Поперечный наблюдал в бинокль, как на месте догорающего факела начинал быстро формироваться новый «снеговик». С легким хлюпаньем из болота, словно по волшебству, единым неуловимым человеческому взгляду движением вырывались перепутанные моховыми нитями бесформенные кусочки торфа. И мгновенно начинали слипаться друг с другом, чтобы через пару секунд восстановить сгоревшее существо. Которое, едва успев сделать лишь несколько движений, попадало под очередной выхлоп пламени и загоралось вновь…
